Виктория Гладковская
«Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение твое славим!» Удивительно как в этом песнопении сливаются два противоположных новозаветных события: полная мук и трагедии Пятница и ликующе радостное Воскресение. У порога — третья неделя Великого Поста, получившая наименование — Крестопоклонная. И хоть в нашем ежедневном постном рационе все по-прежнему неизменно, мы всей своей сутью ощущаем, что эта неделя, как незримая ось, закручивает в вихревом потоке высоких энергий и великую тайну Боговоплощения, и освобождающий катарсис Богочеловечества.
Да, мы в общих схоластических фразах знаем о крестной смерти Спасителя все, что полагается знать воцерковленному человеку, но осознаем ли мы этот экзистенциальный перелом в полной мере?
«Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия». Эти слова апостола Павла как никогда актуальны в современном мире, который словно бы поразил вирус вялотекущего охлаждения к вере, где носить крест и быть христианином становится зачастую нравственным испытанием. И именно сегодня слова апостола становятся такими понятными и близкими.
И тут совершенно органично возникает вопрос — а каков крест современного человека, живущего в информационную эпоху медийных манипуляций и гибридных войн? Каково жить в мире, где сбивают детям нравственные ориентиры и многое однозначно трактуемое в Библии подают как некий изуверский пережиток и архаизм? Где толерантность истолковывают как непротивление злу? Где не сжигают на костре твою плоть, но губят душу завуалированным антихристианством новые Торквемады? Да, борьба с крестом перешла на новый уровень, и «дивный, новый мир» уже стоит у порога. Сегодня сложно быть христианином, не лубочно-бытового разлива, а воинствующе-пламенного, такого, когда мученичество за Христа кажется невероятной честью.
Мы опошлились, приземлились, а церковная жизнь для нас порой рутинно-обыденна. Так не отказаться ли нам от всех трудов и усилий? Уныние легко расставляет свои сети. Но разве не уподобимся мы тогда рабу, закопавшему в землю свой талант и услышавшему от господина: «раб лукавый и ленивый». Нет, вся битва еще не проиграна, мы лишь терпим тактическое поражение, мы — обычные люди, а человеку так свойственно заблуждаться и отступать. Но надо понуждать себя к высокому, надо встряхивать сонный морок намозоленного пошлой рекламой слуха, отупляющих телепередач, и тогда станет доступен и высокий слог церковных молитв, и вся поэззия Литургии.
Поэтому вынесение в эти дни в центр церковного пространства животворящего Креста Господня, это помощь нам, ослабевшим в борьбе в грехом в себе и суетой вокруг, это словно предпасхальный знак воедино сплавленной трагедии и радости, торжества духа над плотью.
«Дева, древо и смерть, эти знаки поражения, сделались знаками победы. Вместо Евы — Мария; вместо дерева познания добра и зла — древо Креста; вместо смерти Адамовой — смерть Христова… Чем победил диавол, тем и сам побеждается. Чрез древо поразил диавол Адама; чрез Крест преодолел диавола Христос; то древо низвергло в ад, это же древо и отшедших извлекло оттуда» (свт. Иоанн Златоуст).
